Васильич. Записки могиканина.

          На дисплее бортового хронометра уютным зеленым светом горели цифры: «21: 41». До входа в конус сигналов радиомаяка оставалось десять минут – только десять минут до окончания многочасового утомительного перелета Нью-Йорк – Москва. Огромный аэрофлотовский «Боинг – 747» заглатывал, как макаронины, последние километры до родного аэропорта.
          – Аэропорт «Шереметьево» вызывает борт 315, – донесся из наушников голос диспетчера, такой родной и приятный после десятков ломано-английских голосов. Командир авиалайнера слушал его, как музыку.
          – Добрый вечер, аэропорт «Шереметьево», – отвечал он, нажав кнопку переговорного устройства. – Я борт 315, слышу вас хорошо.
          – Вам разрешается посадка на полосу 4, – продолжал диспетчер. – Видимость 100%, ветер северный, умеренный, осадков не предвидится. Счастливой посадки!
          – Спасибо. До скорой встречи на земле! Да, кстати, как она там? Все еще вертится?
          – Пока на месте. Да, забыл предупредить: с минуты на минуту ожидается взрыв астероида – не пугайтесь. Ученые говорят, что возможен мощный электромагнитный импульс. На всякий случай будьте готовы включить резервную аппаратуру.
          - Спасибо за предупреждение, – командир проверил состояние кнопок, включающих резервную электронику. Впрочем, в случае аварии она включалась сама. – Полный порядок. Конец связи.
          Выключив переговорное устройство, он положил руку на рычажок автопилота, как бы проверяя, на месте ли он. Впрочем, до момента перехода на ручное управление оставалось еще немало времени, и можно было расслабиться. Командир взял с подставки чашку недопитого кофе, который стюардесса принесла ему еще полчаса назад, а он так и не удосужился выпить.
          «Кто знает, вдруг эта чашка последняя», – непонятно, с какой стати промелькнула у него в голове тревожная мысль. Рейс был вполне обычный, неполадок в системах самолета не было, и у командира не было причин нервничать.
          В это время высоко над землей полыхнул мощный беззвучный взрыв.
          – Ну, вот и все, – констатировал второй пилот, потирая руки. – А шуму-то было…
          – Еще неизвестно, чем все кончится, – недоверчиво отозвался командир. – «Армагеддон» смотрел?
          – А то как же! Бывает, конечно, по всякому, но в одном мы можем быть уверены: на нас эта штука не свалится.
          – Эй, вы только посмотрите! – подключился к разговору бортинженер, вылезая из-за своего пульта в глубине кабины и подходя к пилотам. – До чего красиво! Прямо полярное сияние!
          На небе стремительно разгоралось зарево. Как будто пламя взрыва отразилось в земной атмосфере…
          – Проверьте-ка аппаратуру, – обеспокоенно проговорил командир. – Если это и вправду сияние, значит электромагнитный импульс был неслабый!
          – Приборы в норме! – отозвался бортинженер, отскочив к своему пульту и пощелкав переключателями. – Но магнитное поле земли нестабильно. Похоже на магнитную бурю.
          …До конца света оставалось несколько минут.
          – Первое, что я сделаю, придя домой, – заметил командир, – это сварю нормальный кофе по-турецки. До чего надоел этот бесплатный суррогат от «Аэрофлота»!
          Мощный авиалайнер распростер свои крылья над бескрайними пригородами Москвы. Земля, освещенная необыкновенным светом, казалась неестественно красивой. Сияние между тем набирало силу, цвета вокруг разгорались все ярче. Нечасто в средних широтах приходится наблюдать самое настоящее полярное сияние!
          – Сколько летаю – ничего подобного ни разу не видел, – пробормотал командир и отвернулся от окна. – Ладно, бросай свою книженцию и поворачивайся к штурвалу – через пару минут выключаю автопилот.
          – Есть, командир! – второй пилот закрыл книгу и сунул ее между приборной доской и лобовым стеклом. Жест получился удивительно домашним, как будто пилот сидел не за штурвалом многотонного «Боинга», а за рулем семейного «Запорожца».
          И тут раздался резкий сигнал зуммера.
          – Странно, – пробормотал командир.
          На табло бортового компьютера вспыхивала и гасла тревожная надпись: «Отсутствует сигнал радиомаяка или неисправен радиокомпас».
          – Ну-ка, проверьте приборы!
          Экипаж защелкал переключателями.
          – Приборы исправны! – доложил бортинженер.
          – И мои тоже! – добавил второй пилот.
          Командир быстро провел тестирование своего собственного приборного комплекса.
          – И у меня все в норме. Странно! Тем не менее, переключаемся на дублирующую систему.
          Командир отщелкнул крышку лючка на приборной доске и нажал красную кнопку принудительного перехода на резерв. Зуммер смолк на секунду и тут же зазвучал снова. На экране резервного компьютера вспыхивала и гасла все та же тревожная надпись.
          – Значит, это не у нас. На земле непорядок, – заметил второй пилот.
          – Ну, и как вы теперь собираетесь садиться?.. – задал риторический вопрос командир.
          Посадить современный самолет без помощи бортового компьютера и наземных следящих систем – непростая задача. Даже для самого классного летчика.
          – Земля, я борт 315, – командир нажал кнопку передатчика. – Что у вас случилось? У меня отсутствует сигнал радиомаяка.
          В наушниках стояла зловещая тишина.
          – Земля, земля, – твердил капитан, как заклинание, переключаясь с канала на канал. Ответом было все то же молчание.
          – Ситуация серьезная, – пробормотал второй пилот, прощупывая эфир своей рацией. – Ни одного радиосигнала! Вот вам и «Армагеддон»!
          – Перестань шутить, – резко оборвал его капитан. – Переключись на аварийную частоту.
          – Уже пробовал, – отозвался второй пилот. – Молчит.
          – Ну, и что же, по-вашему, произошло?
          – Видимо, авария, – отозвался бортинженер. – От мощного магнитного импульса вполне могли выйти из строя все электрокоммуникации. В этом случае мы здорово влипли. Давайте думать!
          Несколько минут в кабине стояла тишина. Потом командир пришел в себя. Как не крути, а за самолет и пассажиров отвечает именно он – только ему предоставлена важная и ответственная обязанность отдавать приказы, от которых зависит, придет ли самолет своевременно в пункт назначения, или посыплется мелкими осколками и дюралевым месивом прямо в Атлантический океан.
          – Ситуация критическая. Поэтому приказываю: садимся по плану «Б», – проговорил он.
          – Может быть, подождать немного? – неуверенно заметил второй пилот. – Вдруг они там смогут активировать резервную систему электроснабжения?
          – Ну, и что это даст? – возразил бортинженер. – Если все провода перегорели, на восстановление коммуникаций потребуется не один час. А у нас в запасе – двадцать минут. Это с резервом. Если бы была возможность – все бы давно восстановили.
          – Еще предложения будут? – поинтересовался командир.
          Ответом было дружное молчание.
          – Тогда садимся по плану «Б».
          План «Б» – между летчиками его называли «спасайся, кто может» – предусматривал аварийную посадку по обстоятельствам, на любую подходящую площадку, без помощи навигационных приборов. Уцелеть в этом случае было непросто – пятьдесят на пятьдесят. Но другого выхода не было. Командир собрался и приготовился к ответственной операции.
          – Штурман, – проговорил он отстраненно, – Что приборы?
          – Радиокомпас по-прежнему не работает, – отозвался штурман. – Радар чист. Высота 500 метров. Видимость… – в это время самолет влетел в невероятно плотное облако пыли. – Видимость ноль. Радиосигналов нет. Влипли в историю!
          – Не психуй, – осадил его командир.
          – Единственное, что меня успокаивает, – заметил второй пилот, – это то, что влипли не мы одни. У меня на радаре еще три самолета.
          – Разговорчики! – резко бросил командир. Он держался только на силе воли, и достаточно было одной капли, чтобы все рухнуло истерическим визгом и скрежетом рвущегося металла.
          – Не надо под руку говорить, – сказал он уже мягче. – Приготовьтесь. Выключаю автопилот.
          Второй пилот крепче сжал ручки штурвала. Самолет качнулся, и он скомпенсировал крен легким нажатием на педаль, затем плавно подал штурвал от себя. Началось медленное пологое снижение.
          Командир взял в руки микрофон внутрикорабельного интеркома.
          – Говорит командир самолета, – начал он наигранно-бодрым голосом. – У нас тут небольшая неприятность, возможна жесткая посадка. Поэтому необходимо пристегнуться и ни в коем случае не покидать своих мест. Подробные инструкции дадут бортпроводницы. И… молитесь, кто умеет!
          Самолет резал пыльное облако, которое мутной водой проносилось за окном пилотской кабины. Казалось, самолет превратился в подводную лодку и опускается в пучину Марианской впадины. Впечатление усиливали лучи прожекторов, упиравшиеся в муть забортного пространства и рассеивавшиеся, не давая никакого эффекта. К счастью, летчики больше привыкли доверять показаниям радара, чем собственным глазам.
          – Высота – 300 метров, снижение продолжается, – донеслось из штурманского кресла.
          – Понял, – отозвался второй пилот. – Продолжаю снижение.
          Внизу, в пыльной завесе, показался, наконец, долгожданный просвет, а в просвете – полоса широкой добротной автострады.
          – Подарок судьбы, – заметил командир. – Шесть полос… Все лучше, чем садиться на перепаханное поле.
          – А почему ни одной машины? – удивился второй пилот.
          – Откуда я знаю, – пожал плечами командир. – Перекрыли, наверно. Может, началась эвакуация правительства. Даже скорее всего так и есть. Эти личности так дрожат за свои бесценные шкуры, что, когда возникает подобная ситуация, никто, кроме их самих, в расчет не принимается… Давайте садиться!
          Самолет ухнул вниз подбитой птицей.
          – Осторожней, ты, Чкалов! – не сдержался командир. – Не дрова везешь! Дай сюда штурвал! И выпускай шасси!
          – Шасси выпустил, – отозвался второй пилот.
          – Теперь держитесь!
          Внизу, под брюхом самолета, летела серая лента шоссе. Стиснув зубы, командир перебросил тумблер, выпускающий закрылки. По тому, как резко самолет вздыбился, он понял, что закрылки вышли нормально, и потянул назад сектор газа. Полотно шоссе надвигалось стеной.
          – Десять метров, пять, четыре… – бесстрастно бормотал штурман с точностью автомата. – Есть касание!
          Шоссе явно не годилось для посадки, хотя и было выполнено по по-следнему слову дорожной техники – это только в художественных фильмах самолеты непринужденно приземляются на дорогу. На самом деле малейшая ухабина, которую ни один автомобиль даже не заметит, грозила аварией. Командир знал это и действовал предельно осторожно. Посадка получилась, как в учебнике – все-таки командир был профессионалом высокого класса. Когда самолет грузно покатился по шоссе, у всех отлегло от сердца.
          – Двигатели на реверс! – резко скомандовал командир. – Экстренное торможение!
          Самолет дернулся, завизжали покрышки, носовое колесо стало опускаться, коснулось асфальта и в тот же момент окуталось дымом. Машина начала замедлять свой бег.
          …В это время глубоко под землей пришедшие в небывалое движение огненные вихри начали прорываться к поверхности. Кора земли начала трес-каться, как стекло, на которое плеснули кипятком. В одно мгновение шоссе покрылось сетью трещин, из которых вылетели языки пламени. Стойки шасси самолета, скорость которого упала уже до скорости автомобиля, отлетели, как отхваченные бритвой, и самолет плюхнулся на брюхо, закружился, как осенний лист, разбрасывая искры, по тому, что еще недавно было широким и ровным шестиполосным шоссе общероссийского назначения.
          Все кончилось в одно мгновение. Самолет столкнулся с вздыбившейся глыбой раскаленной лавы, и с этого момента перестал существовать как летательный аппарат. Его осколки мгновенно поглотила огненная бездна – большинство пассажиров так и не успели ничего понять.
          А затем в космосе опять полыхнул мощный взрыв. Когда прекратилось невыносимо яркое сияние, на месте третьей планеты солнечной системы осталось только облако пыли.
          Это был конец света.